История семьи Артамоновых: ключевые факты и хронология
- Город Богданович, семья врача Олега Артамонова и его супруги Александры воспитывает восьмилетнюю Еву. У девочки — органическое поражение мозга и РАС; инвалидность с 2020 года, что даёт право требовать дополнительную жилплощадь.
- Олег — единственный травматолог-ортопед в городе; с 2015 по 2023 год работал в ЦРБ. В 2019-м семье предоставили двухкомнатную «служебку» 41,4 м². После увольнения медучреждение потребовало освободить помещение — семья пошла в суд.
- Взамен администрация предлагает однокомнатную квартиру 33 м² по соцнайму. По словам родителей, там всем троим придётся жить в одной комнате, что для ребёнка с РАС разрушает отстроенную «реабилитационную среду».
- Суды города, области и кассация встали на сторону администрации: решения вступили в силу; чиновники ссылаются на нормы обеспеченности площадью, не выделяя отдельного учёта инвалидности ребёнка именно в части планировки/изолированности.
- Семья обращалась к президенту; ответ — «жалоба передана в правительство и прокуратуру региона». Существенных изменений это не дало.
- Омбудсмен Свердловской области Татьяна Мерзлякова подтвердил позицию: выселение — крайняя мера, особенно если другого жилья нет; институт подключался к аналогичным кейсам с ведомственными квартирами.
Где «застряло» дело: служебное жильё vs соцнайм
Позиция семьи. Олег Артамонов утверждает, что квартира была оформлена как «служебная» необоснованно: по его логике, если это действительно служебка, коммунальные счета должны быть на больницу; фактически же семья пользовалась как по соцнайму, а значит выселение незаконно.
Позиция администрации/судов. Организационно-правовой статус жилфонда признан «служебным», а потому право пользования — производное от трудовых отношений. При увольнении обязанность освободить помещение сохраняется, даже если предложенная альтернатива скромнее по площади. Судебные инстанции опирались на формальные нормы обеспеченности — «метры на человека» выполняются, значит, нарушение не усматривается.
Конфликт по сути.
- Для семьи ключевым является качество пространства (две изолированные комнаты, доступность привычной школы/реабилитаций).
- Для чиновников — правовой режим помещения и норматив метража.
- Для суда — документальный статус (служебное) и соблюдение минимальных стандартов по площади.
Именно поэтому довод о потребности ребёнка-инвалида в изолированном помещении («реабилитационная среда») не стал решающим: он не встроен в «калькулятор метража», которым оперируют суды при спорах по служебному жилью.
Почему «дополнительная площадь для ребёнка-инвалида» не спасла в суде
Семья указывает: из-за диагноза Ева имеет право на дополнительную жилплощадь. Но механически это право реализуется через учёт в очереди и предоставление соцнайма, а не через «переквалификацию» служебного фонда в постоянное жильё. В данной истории суды не применили «изъятие» из служебного режима, а альтернативу видят в однушке соцнайма (пусть и спорной по условиям). Так право признано, но не в том формате, на который рассчитывает семья.
Что советует омбудсмен и какие рычаги реально есть
Региональный уполномоченный по правам человека подчёркивает: выселение — крайняя мера, особенно если нет иного жилья. Аппарат омбудсмена готов вмешиваться, и практика показывает — такие кейсы регулярно всплывают по ведомственным квартирам. Это не «волшебная палочка», но канал давления на органы власти и ведомства.
Практический разбор для похожих случаев (пошагово)
Ниже — «технологическая карта» действий. Она не заменяет юриста, но помогает структурировать защиту.
1) Зафиксируйте статус жилья документально
- Запросите у наймодателя/администрации основание включения помещения в служебный фонд (распоряжение, реестр служебного жилья).
- Проверьте договор и платежные документы: на кого шли начисления, какие коды объекта стоят в БД. Любая несостыковка — аргумент, что пользование фактически по соцнайму (это как раз линия семьи Артамоновых).
2) Отдельно оформляйте «потребность в дополнительной площади»
- Соберите медицинские заключения и ИПРА (индивидуальная программа реабилитации/абилитации), где прописаны жилищные условия, и подавайте ходатайства об увеличении нормы в комиссии по распределению жилья.
- Поддерживайте это заключениями профильных специалистов (психиатр, дефектолог): ребёнку требуется собственная комната как элемент среды (это то, чего не учёл суд в деле Артамоновых).
3) Параллельные жалобы: «не только суд»
- Омбудсмен (региональный/федеральный) — для «заземления» кейса и медиации. В Свердловской области уполномоченный уже высказывался, что выселение — крайняя мера.
- Прокуратура, Минсоцполитики/Минздрав региона — по линии соблюдения прав ребёнка-инвалида.
- Органы опеки — их акты обследования могут стать весомым доводом о неприемлемости уплотнения.
4) Процессуальная тактика в суде
- Просите строительно-техническую/соцпсихологическую экспертизу об адекватности предлагаемого жилья (площадь/зонирование/влияние на реабилитацию).
- Ходатайствуйте о замене способа исполнения: не выселение «в никуда», а предоставление альтернативы, соответствующей медицинским показаниям (раздельные комнаты).
- При необходимости — обеспечительные меры (отсрочка исполнения), пока спор о предоставляемом жилье не разрешён.
5) Коммуникация (да, это важно)
- Ведите письменный трек: запросы, ответы, акты опеки, заключения специалистов.
- Сформируйте кейс-папку: суды и ведомства лучше работают, когда «картина» собрана и объективирована.
Важные детали кейса, о которых нельзя забыть
- Семья продолжает платить по договору найма (≈1,2 тыс. ₽ + «коммуналка» 6–7,5 тыс. вне отопсезона), но ключи от предложенной однушки не принимала. Это снижает риск признания «уклоняющимися», но не отменяет вступивших в силу решений.
- Жалоба на неполученные врачебные «ковидные» выплаты (18 тыс. ₽) — контекст увольнения: семья указывает на некорректно оформленный трудовой договор и ограниченные выплаты (7–8 тыс. ₽). Ответ ведомств сводится к констатации хода дела без изменения статуса по жилью.
Частые вопросы — коротко
Если служебная квартира «по бумагам», можно ли «перекрасить» её в соцнайм через суд?
Сложно: суды почти всегда опираются на формальный статус фонда. Шансы повышаются, если удастся доказать ошибку в отнесении помещения к служебному или фактическое пользование по соцнайму (документы, начисления, решения комиссий). В деле Артамоновых суды этот довод не приняли.
Обязаны ли учитывать диагноз ребёнка именно в планировке (отдельная комната)?
На практике чаще считают «метры», а не «зонирование». Но заключения специалистов, ИПРА и акты опеки — это база, чтобы требовать соответствующую альтернативу, а не просто «минимум по норме».
Есть ли смысл идти к омбудсмену?
Да: в регионе прямо заявляют, что выселение — крайняя мера, и по аналогичным историям уполномоченный вмешивается. Это не гарантия, но дополнительный рычаг.
Итог: что вынести из истории Богдановича
- Правовой режим жилья решает: «служебка» в спорах почти всегда «сильнее» бытовых аргументов.
- Потребности ребёнка-инвалида надо «переводить» на язык экспертиз и ИПРА — иначе они теряются в метрах.
- Омбудсмен, опека, профильные ведомства — это не «лишний круг», а часть стратегии наряду с судом.
- Доказывайте и документируйте: статус жилья, показания врачей, несоответствие альтернативы — только так получается «переиграть» формальный подход.
Семья Артамоновых продолжает бороться — и их кейс хорошо показывает, почему в жилищных спорах с ведомственными квартирами важно собирать «медицинскую» и «социальную» доказательную базу, а не только спорить о метрах. Тогда шанс заменить «выселение как автоматический исход» на индивидуально подходящую альтернативу становится заметно выше.